Скачать документальное кино "Либерализм - враг национальной промышленности"

Либерализм - враг национальной промышленности

Голосов: -1

Политика и деньги Автомобильный Алкоголь Банки Бизнес ВТО Диктатура 2012 HD качество

Постер Либерализм - враг национальной промышленности

Оригинальное название: Либерализм - враг национальной промышленности
Год выхода: 2012
В ролях: Максим Калашников
Продолжительность: 00:37:23
Язык: русский
О фильме: Константин Бабкин, совладелец группы компаний «Ростсельмаш» и футуролог Максим Калашников о том, почему лихорадит российскую промышленность.
Пролог. Ленты бизнес-новостей приносят тревожные известия. Отечественная промышленно уже не ждет следующей волны кризиса, она фактически борется с нею. Крупные машиностроительные предприятия Российской Федерации вынуждены переходить на 4-дневную рабочую неделю. Они не могут повышать зарплат своим работникам. Идут очередные сокращения персонала. В сложном положении оказались «Уралвагонзавод», «Ростсельмаш», «КАМАЗ» и сей список, к сожалению, пополняется. Происходит это еще до фактического присоединения к ВТО. Наша власть тянула РФ в ВТО келейно, без широкого обсуждения, вопреки мнению отечественных Объединений не сырьевой промышленности. Ведь они предупреждали, что членство в ВТО на предложенных условиях приведет к тому, что мы, во-первых, потеряем остатки не сырьевой обрабатывающей и наукоемкой промышленности. Во-вторых, не сможем в принципе строить новые не сырьевые предприятия, выпускающие сложную отечественную продукцию.

Максим Калашников: Русская промышленность начинает гибнуть уже сейчас. Почему? Мы вправе задать и более глубокий вопрос. Почему Российская Федерация отстает от Советского Союза 20-летней давности? Этот вопрос лучше задать успешному практику, а не теоретику. Почему русская индустрия вновь колотится в лихорадке на третьем десятке лет так называемых либерально-капиталистических реформ?

Константин Бабкин: Так готовимся, руководители предприятий. Потребители ведь не дураки. Они видят, что условия не изменяются, но через месяц изменятся и уже скорректируются планы: кто-то уменьшает закупки, кто-то уменьшает производство. Уже начинается эта адаптация к ВТО.

В сельхозмашиностроении ы начали чувствовать еще в декабре, когда был подписан протокол о вступлении, то у нас сразу продажи сельхозтехники просели. Сейчас автомобилисты это чувствуют. Может быть, меньше это пока чувствуют оборонные предприятия, но до них это тоже дойдет, когда у них вырастут цены на металл, когда бюджет станет меньше размещать у них заказов, потому что меньше будет собираться налогов.

Эффект уже ощущается, общество ведь не совсем дураки, прогнозирует. Сейчас это более-менее тихо пройдет, август – это мертвый сезон, кто-то на грядке, на озере, на пляже. Осенью, когда народ придет и увидит, что зарплаты уменьшились, когда работы нет, когда не востребован никто, то перейдет на новый уровень эффект от вступления. Когда уже вступят условия в силу, когда пошлина снизится, когда цены подорожают.

Что такое несколько лет перехода? Небезызвестный Стив Джобс, изобретатель современных компьютеров и айфонов, говорит: «Если вы видите, что эта отрасль, индустрия идет вниз, рынок идет вниз – все, сразу бросайте и уходите в другую индустрию. Не дожидайтесь, когда вас выгонят или уволят, или лишат зарплаты. Если все идет вниз, значит это не перспективно, надо бросать все и идти туда, где есть потенциал, все развивается и бурлит. Там вы сможете себя проявить».

Свиноводы говорят, что у ни 7-летний период и что будет это снижаться 7 лет. Зачем сейчас строить свинокомплекс? Он окупается те же 7 лет, но рассчитывается, что он будет работать 30–50 лет. Его сейчас смысла строить нет. Все, свиноводы сейчас ничего не строят. Свернули на сотни миллиардов рублей инвестиционные проекты и не модернизируют существующие свинокомплексы. А что это такое? Нет роста свиноводства, значит меньше зерна надо потреблять на корм животных, меньше сельхозтехники надо, меньше удобрений, оборудования и это пошло по всей индустрии. Меньше автомобилей, зарплаты меньше стали у людей на селе, они меньше покупают, не знаю, например, мебели, телевизоров. Все, мы это сразу ощущаем через несколько месяцев.

Максим Калашников: На ровном месте сама власть сама себе поставила чугунную бабу и налетела на нее с полного размаха. Разбежалась и стукнулась.

Константин Бабкин: Да, причем сознательно, но не власть. До власти это пока не дошло. Пока всю страну они в эту чугунную бабу врубили. Причем в Госдуме прошла ратификация этого вступления в ВТО, Министры говорят: «Все будет хорошо. Правда пострадает сельское хозяйство, автомобилестроение, авиастроение, животноводство, легкая промышленность, пищевая и так далее», то есть перечисляют те отрасли, без которых Россия вообще существовать не может, а так в целом все будет хорошо, поэтому надо вступать в ВТО.

Максим Калашников: «Долетели, мягко сели, высылайте запчастя: два тумблера, два мотора, фюзеляж и плоскостя». Нам говорят, что да, увеличится приток зарубежных инвестиций, якобы что-то будет расти, а что расти? Не понятно.

Константин Бабкин: Куда эти инвестиции придут, если сокращаются объемы производства? Что такое инвестиции? Это построили завод, распахали новые поля, увеличили объемы производства – вот это инвестиции. Создали рабочие места. Когда это все сокращается, то кто сюда пойдет деньги вкладывать? Какие инвестиции будут? Спиливать надо и уводить отсюда инвестиции, что в принципе и происходит. В прошлом году 85 млрд. долларов убежало из России, согласно официальным данным. В этом году только увеличился этот отток.

Максим Калашников: Все попытки объяснить власти, этой московской либеральной тусовке, которая правит последние 20 лет, что вступать в ВТО на таких условиях нельзя провалились и потерпели крах. Нам все время говорят, что это клуб мировой торговли, это понятные и единые для всех правила. Все же в ВТО, а Российская Федерация – нет. Нельзя быть не как все.

Константин Бабкин: Нам не удалось объяснить это либералам, хотя либералы тоже уже поняли. Министр говорит: «Да, просядет бюджет, да будут потери, но вступать надо». Они уже понимают, что это вообще-то преступная вещь и несет одни только проблемы вступление в ВТО. Наша работа по объяснению эффекта от вступления в ВТО, я считаю, что она дала результаты. Три официальные парламентские партии полностью проголосовали против ратификации. Внепарламентские партии тоже абсолютное большинство поддержало. Лимонов высказывает против вступления в ВТО, Чирикова, Удальцов – люди, которые на слуху. По крайней мере, в обществе есть понимание последствий вступления в ВТО.

В Интернете и не только в Интернете, а по опросам, более 80% людей понимают последствия и выступали против ратификации вступления России в ВТО. Даже на сайте «Единой России», которая протащила всю эту ратификацию, было голосование и 96% выступило против вступления в ВТО. Люди хотят работать, люди хотят видеть перспективу и они уже отторгают этот либеральный курс на демонтаж страны.

Максим Калашников: Если сравнивать условия, в которых работают зарубежные промышленники, тоже машиностроители, и отечественные. Ведь это земля и небо. Нам говорят, что мы должны будем конкурировать с иностранцами. Иностранец, если он модернизирует свое предприятие, имеет уже кучу налоговых льгот, специальных вычетов, прямой помощи от своих государств, поэтому он может модернизироваться и обновляться. Российский промышленник ничего подобного не имеет, так получается?

Константин Бабкин: Получается так. Сейчас наши чиновники будут списывать существующие проблемы в промышленности на мировой кризис. Могу судить по сельхозмашиностроению. У нас есть производство в Канаде, в США и в России. Там бурлит и не только в Северной Америке машиностроение, но и во всем мире, развивается. На десятки процентов в этом году подросли объемы продаж. Мировое население растет, ему надо больше кушать, везде в сельском хозяйстве и в машиностроении никакого кризиса нет, а есть динамичное развитие. У нас проседание вниз. Почему? Действительно, совершенно не одинаковые условия конкуренции. Кредитные ставки – у нас 12%, там 2% — в шесть раз разница, а ведь машиностроение и долгосрочные инвестиции делается на кредиты.

Налоговые вычеты, про которые ты сказал, в Канаде модернизация обходится в 2, 5 раза дешевле. Если мы решим сделать ремонт у себя в офисе и потратим условно 100 тыс. дол., то мы из них заплатим 60 тыс. налогов – налог на прибыль, НДС, соцстрах и так далее. В Америке и Канаде в 2, 5 раза меньше.

Максим Калашников: Но это офис, а станки?

Константин Бабкин: Одинаково. Ремонт помещений, закупка станков, вложения в НИОКР – это все является модернизацией производства. Если ты вкладываешь, то делаешь это все из не налогооблагаемой базы, то есть не платишь налог на прибыль, НС и так далее.

Максим Калашников: Получается, что русскому промышленнику и так вынужденному нести огромные затраты, на отопление (из-за климата), на расстояние, на чиновничьи мздоимства – ему обновление предприятия обойдется таким образом обойдется в 2, 5 раза дороже, чем канадцу или американцу.

Константин Бабкин: Да. Причем, если руководитель канадского предприятия захочет купить себе Bentley или Rolls-Royce, то там его обложат по полной программе и он заплатит в 2 раза дороже. Там государство стимулирует направление денег в модернизацию, в будущее, в развитие. Кредитные ставки, налоги, поддержка экспорта – у нас никакой поддержки экспорта. Там есть и политическая активнейшая поддержка в Северной Америке и финансовая. Мы приезжаем на Украину и говорим: «Купите наши комбайны». – «Комбайны хорошие, мы знаем, дайте кредит». – «15% годовых на 3 года даем кредит». – «Спасибо, но нам немцы дают под 4% на 7 лет». 15% и 4%. У нас нет выбора. Либо приезжают белорусы, у которых поддержка государства: «Годовая отсрочка беспроцентная». Мы отвечаем: «Нет, мы беспроцентно не можем. 15% годовых». – «Извините». – «Спасибо, приезжайте в другой раз». То же самое в Киргизии, в Армении и во всех странах, где мы хотим продавать комбайны и продаем до сих пор.

Максим Калашников: Получается, что Российская Федерация отстала не только от Канады или Германии, но и от Армении и Белоруссии.

Константин Бабкин: Армения, как рынок, она тоже уже член ВТО, там индустрии уже нет, они не производят. В Белоруссии государство понимает, что надо поддерживать свое производство, создавать рабочие места, там все и развивается. В Канаде российский металл стоит на 20% дешевле, чем в Ростове, в России.

Электричество в Канаде в 2 раза дешевле, при этом она не пропагандирует себя, как энергетическую сверхдержаву, у которой много энергии с избытком. В два раза дешевле и так далее. Дебилизм чиновников там вообще на два порядка ниже, чем в России. Все это складывается потихоньку, по копеечке, кое-где не только по копеечке. Получается, что весь мир динамично развивается, а мы проседаем.

Если один уникальный человек может стать бомжом и жить на пособие, то город и народ, который ничего не производит, не может оправдывать свое существование. Начинаются проблемы, какие-то внутренние конфликты, наркомания, алкоголизм, падение рождаемости, ранние смерти, эмиграция. Не может народ, город или страна жить, ничего не производя. Какой-то период может, но потом это все превращается в страшные проблемы.

Максим Калашников: Мы знаем по практике Запада, что если западные крестьянин, фермер, помещик, кооператор, покупает западный комбайн, то он получает от государства от 30% до 50% компенсации или возмещения.

Константин Бабкин: В разных странах по-разному. В Северной Америке такого нет, а в странах Восточной Европе есть, применяется такая мера, а у нас ее нет.

Максим Калашников: В Белоруссии такая мера применяется?

Константин Бабкин: Да, там половина стоимости субсидируется.

Максим Калашников: Мы назвали очень широкую гамму поддержки промышленности, которая существует за рубежом, в странах Запада и даже Ближнего Запада или Нового Запада. Сейчас мы сможем ввести такие же меры поддержки? Российская Федерация теоретически может также вводить налоговые вычеты, оказывать помощь предприятиям из бюджета по условия создания рабочих мест, может ли Российская Федерация в принципе ввести компенсацию своим крестьянам, если они покупают отечественные машины, станки. Можно ли это сейчас в принципе сделать со вступлением в ВТО?

Константин Бабкин: Можно, но это будет противоречить тем кандалам, которые на нас наложили с ВТО. Поддерживать российское хозяйство нельзя, субсидировать экспорт нельзя, пошлины на вывоз металлом повышать нельзя, кредитные ставки субсидировать нельзя или можно, но на американскую технику в таком же объеме тоже давать субсидии. Россия может поддерживать своих, но это будет противоречить тем условиям, которые только что подписаны. Поэтому я считаю, что если придут разумные люди в правительство и скажут: «Ребята то, что наподписывали и наутверждали – это все противоречит интересам России, все это незаконно, неконституционно и мы не можем это выполнять, просто по природе человека. Вы нас извините, но мы будем создавать условия для нормального развития нашего народа».

Поэтому главное условие – это конкуренция между российским производителем и зарубежным. Электричество там какое? Такое. Значит, боремся с помощью налогов, антимонопольных вещей, прокурорских проверок для того, чтобы наше электричество стоило не в 2 раза дешевле, чем сейчас, а в 3 раза, потому что есть такие условия. Снижаем налоги, поддерживаем экспорт. ВТО это не нравится? Извините, мы предупреждали, что это не в интересах России и не в интересах всего мира иметь умирающую и тухнущую Россию.

Максим Калашников: Если мы формально попытаемся ввести такие меры поддержки, то получается, что сейчас мы нарвемся на санкции? Ведь есть оговоренный объем поддержки, который можно кому-то добавлять, у кого-то можно забирать, по условиям я так понимаю.

Константин Бабкин: Да, будут какие-то суды где-то в Брюсселе и Женеве, которые будут пальцем грозить. Пусть это все с Медведкова и вычитают, который эти условия придумал. Пусть на него все эти санкции накладывают – это если придет разумное правительство. С этим правительством, да, ничего нельзя поддерживать, надо сокращать объемы производства, надо побольше пить, иммигрировать. Как-то так.

Максим Калашников: Практика вполне капиталистической Канады – агентство по поддержке экспорта или Export Development Canada (EDC). Ты приходишь туда, как машиностроитель, если у тебя предприятие в Канаде, показываешь контракт с твоим зарубежным покупателем и за символический процент государство дает тебе гарантию, что в случае чего она оплатит этот экспортный заказ. Ты идешь в банк и получается там кредит. Не под 10–15% — это еще и льготный процент в Российской Федерации считается – а под 1, 5% или максимум 2%. Вам случалось получать помощь от EDC?

Константин Бабкин: Да, мы сейчас пользуемся. По-моему мы им сейчас должны 90 млн. дол., на эту сумму мы сейчас поставили тракторы в страны СНГ и не только, также в Австралию, в Южную Америку. 90 млн. дол. – это чуть меньше четверти оборотов предприятия и это 80% экспорта.

Максим Калашников: Вам приходилось ходить по канадскому Сечину и канадскому Шувалову?

Константин Бабкин: Я встречался с Министром внешней торговли пару раз. Один раз где-то в Канаде, в Парламенте 5 минут переговорили и один раз он на завод приехал, провел часок. От него ничего не зависит, он построил систему и он один из людей, который поддерживает эту систему. Не надо ему ничего отстегивать, упрашивать. Система работает – она работает не только для нашего предприятия, для автомобилестроителей или строителей самолетов. Она работает и не надо там ходить по кабинетам.

Если владелец машиностроительного предприятия Канады находит зарубежного покупателя на свою продукцию, они вместе могут прийти в государственное агентство поддержки экспорта EDC — Export Development Canada. Здесь они предъявляют контракт на покупку, скажем, тракторов. EDC, взяв себе 0, 8% от суммы контракта, гарантирует: «Я покрою производителю 90% суммы контракта, если иностранец не сможет выполнить своих обязательств». С этим документов (гарантией) от EDC можно идти в банк, где иностранный покупатель в силах получить кредит, причем под 1, 5–2% годовых, а не под 10–18%, как в РФ.

Максим Калашников: Есть ли у нас сейчас такой же механизм, как канадское EDC?

Константин Бабкин: Есть ОАО «Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций» (ЭСКАР), которое по идее страхует эти риски, но оно не жизнеспособное. Потому что если мы приедем на Украину – возьмем в нашем банке кредит под 12% годовых, потом заплатим страховому агентству 3%, которое гарантирует возврат, получится 15%, отдадим на Украину, вот и получатся те самые 15% годовых. В итоге нам говорят: «Спасибо, не надо».

Бог с ним с этим агентством, многие страны хотят покупать у нас комбайны и говорят: «Дайте кредит». При этом российское государство отказывает. Было несколько случаев в Киргизии. Премьер-министр Киргизии написал нашему премьер-министру: «Дайте комбайнов с отсрочкой платежа». – «Нет, не дадим. Вы, киргизы, не платежеспособны, поэтому не дадим». Через две недели заплатили 9 млн. дол. за пользование военной базой. Наличными, не комбайнами, а деньгами. Хотя казалось бы – соедини. Здесь бы рабочие места создались и киргизов бы к нам привязали получше. Нет, заплатили долларами, чтобы киргизы купили китайский ширпотреб.

Тоже самое с Украиной. Несколько раз отказывали на просьбы премьер-министра Украины. При этом 1, 5 млрд. дол. месяца два назад заплатили за пользование газотранспортной системы. Деньгами заплатили, не комбайнами и ничем иным. У чиновников даже мысли нет состыковать, чуть-чуть подумать, увязать и создать здесь рабочие места, чтобы поддержать на внешних рынках российскую продукцию. Нет, лучше получили за нефть доллары и давайте рассыплем – Кипру дадим несколько миллиардов долларов, Исландию поддержим, Киргизии заплатим долларами, Армении полмиллиарда долларов дадим деньгами, которые «пшик» и их нет, хотя могли бы дать сельхозтехников.

Максим Калашников: Ведь не только получается сельхозтехникой. То, что вы нарисовали можно применять и в авиастроении, танкостроении, в энергетическом машиностроении.

Константин Бабкин: Совершенно верно.

Максим Калашников: Таким образом, мы можем прогнозировать, что по широкому фронту сейчас начнется обвал в российской сложной, наукоемкой, машиностроительной промышленности в остатке пойдет обвал и мы можем это прогнозировать. С тяжелой судьбой промышленных городов, с нарастанием этих проблем.

Константин Бабкин: Мы уже пролетели по сравнению с советским временем в сотни раз в объемах этой сложной продукции. Мы уже не производим самолеты, автомобилей производим гораздо меньше. Будем работать осенью 3–4 дня в неделю, сложные производства. Во что это выльется? Это падение зарплаты, естественно, повышение себестоимости, это дальнейшая деградация, это отсутствие модернизации. Что произойдет дальше – коллапс или это в какие-то политические решения выльется – я не знаю?

Максим Калашников: Все-таки ради выживания страны: не стоит ли первому в мире создать инцидент? Выход из этих договоренностей, этой кабалы.

Константин Бабкин: Как я смотрю на это. ВТО – это один из шагов этой власти, направленных на деиндустриализацию. Кроме ВТО у нас существует Стабфонд, неправильная налоговая система, отсутствие понимание того, что нужно создавать рабочие места. Сейчас уже все поняли, что этот экономический путь ведет страну в пропасть. Уже не надо никому объяснять – с кем ни поговоришь, у меня родственники среди военных, госслужащих – всем понятно, что идем в никуда. Нельзя так.

Наша задача, как партии дела, как общности, я вижу в том, чтобы в общественное сознание внедрить мысль, что необязательно идти вниз – есть путь наверх. Если мы снизим налоги, будем иметь разумную промышленную политику, национальную, миграционную, образовательную, медицинскую политику, то страна будет идти вверх. Если в общественном сознании путь станет очевидным и понятным, как нам с тобой, то курс этого пути сменится. Как произойдут эти изменения? Это уже второй вопрос. Либо к власти придет новый состав правительства, либо что-то еще – это уже оставим за скобками. Вот это надо пропагандировать и ВТО здесь один из вопросов.

Если мы даже выйдем из ВТО, но будем продолжать политику, которую вели 10–15 лет, то все равно это путь вниз. ВТО – это только кипа документов, закрепляющих путь в деградацию. Наша задача порвать эту кипу и показать обществу светлый путь.

Максим Калашников: Нам обычного говорят, что в интересах русских вообще доломать остатки совковой, как они говорят, неконкурентоспособной промышленности и затянуть сюда международные цепочки производства. Делать не конечные изделия, потому что конечные изделия будет делать иностранщина – уже не только Запад, например, и Китай. Нам надо делать какие-то части. Насколько вообще эти речи правдивы вещи, которые Яков Паппэ говорит, а за ним повторяет Минэкономразвития, кстати.

Константин Бабкин: Они говорят: «Все, что вы делаете – плохо, надо делать что-то другое» и не говорят, что? Они создали условия, при которых невозможна продуктивная деятельность. Бог с ним, давайте комплектующие, хотя потеря компетенции создания готовых изделий – это страшная вещь, но покажите какие комплектующие? Ведь и комплектующие не выгодно делать по тем же самым вопросам: кредитные ставки, металл, налоги и так далее.

Максим Калашников: Нет ли такого впечатления, что в нынешнем идиотском мире избыток производственных мощностей? Для того, чтобы здесь делать комплектующие, надо там закрыть. Нет такого впечатления?

Константин Бабкин: Да, место под солнцем, право на работу, на созидание – это надо отвоевывать перед государством. Если будешь сидеть сложа руки и говорить: «А можно? ». – «Нельзя». – «Хорошо, нельзя так нельзя», то останешься без работы, а это все, уничтожение народа и страны.

Максим Калашников: Тем более, что наш опыт говорит о том, что можно выпускать, действительно, лучшую в мире технику, вполне конкурентоспособную.

Константин Бабкин: Ведь это было не так давно – 20 лет назад мы ее еще делали! Сейчас уже надо выискивать какие-то фрагменты, которые, безусловно есть, которые надо сохранять. В электронике, как ни странно, у нас есть предприятия развивающиеся мирового уровня. У нас на комбайне мы ставим российскую электронику, которая превосходит предложения западных коллег. За это надо воевать всем государством и всем обществом.

«Российское производство не конкурентоспособно. Оно должно быть закрыто и не нужно тратить на него денег. Нужно открыть границы импорта и вступить в ВТО. Не нужно спасать то, что жить не должно» — такие слова нам с презрительной миной и брезгливо оттопыренной нижней губой говорят господа московские либералы. Монетаристы и реформаторы правительства РФ начинает стыдиться 1991-го года. Они вообще подспудно толкают мысль о том, что русские вообще не конкурентоспособны. Эти, так называемые «реформаторы», до сих пор твердят нам, что будто стоит нашим промышленникам делать нечто, что будет лучшим качеством, чем мировые образцы, но при этом дешевле, то к ним выстроится очередь покупателей и инвесторов, но это ложь, которая опровергается многими примерами.

Мы возьмем только один из них. Итак, комбайны «Торум 740», советской разработки, гордость «Ростсельмаша». Весной 2011-го года в открытом соревновании комбайн «Торум 740» победил западные комбайны, показав лучшие результаты по скорости уборки, экономичности, качества сбора зерновых и их обмолота. Увы, пресса РФ об этом не сообщала. Эффективность нашего комбайна видна на графиках и что же? неужели на «Ростсельмаш» выстроилась очередь со всего мира? Как бы не так.

Дело в том, что хотя наш комбайн в 1, 5 раза и дешевле, чем западные образцы, тот же «John Deer», западные компании производители сельхозтехники получают массированную помощь от своих государств. Поэтому они могут отдавать комбайны и сельхозмашины в кредит, в рассрочку на много лет веред и под очень низкие проценты. Наше государство не конкурентоспособно – оно не помогает «Ростсельмашу» и потому наши машины отдаются в рассрочку под 15% годовых на очень короткое время. Поэтому за западными машинами выстраивается очередь, а гораздо лучшие русские комбайны остаются без сбыта.

Таким образом, неконкурентоспособным здесь выглядит, прежде всего, государство, а не как ни производитель и начинать надо, прежде всего, с государства.

Константин Бабкин: Инвесторам нужен не продукт, а им нужен бизнес, рентабельный и приносящий прибыль. Они смотрят, что если в России заниматься машиностроением даже производя прекрасный продукт, то смотрят налоги, цену ресурсов, зарплату, политику государства и говорят: «Нет, здесь не выгодно это». Очередей из инвесторов мы не видим.

Максим Калашников: На самом деле, когда вам говорят: «Мы же совки, не конкурентоспособны, совершенствуйте производство», то мы можем вполне резонно возразить государству: «Ты то конкурентоспособно? ».

Константин Бабкин: Да, люди, которые навязывают нам эту неравную конкуренцию, создавая преимущество конкурентным производителям, они сами – государство – не любят никакой конкуренции. У нас нет политической конкуренции: не разрешают регистрировать партии, нет выборов, нет доступа к телевизору, к большим СМИ. Там конкуренции нет, здесь конкуренция нужна, ведь здесь важна стабильность, а вот вам побольше конкуренции. Причем дайте из-за рубежа конкуренцию, чтобы вам посложнее жилось, тогда мы сейчас еще повысим налоги и цену на металл, вот тогда вы начнете делать хорошую продукции еще лучше, тогда вы поймете, что надо еще активнее модернизироваться. Неконкурентоспособны у нас не производители, а государство, чиновники.

Максим Калашников: Ну вот хотя бы тут же говорить, что на самом деле даже, если мы возьмем Запад, то неконкурентоспособна не корпорация сама по себе, например, Boeing, Douglas Macdonald или John Deere, а связка «корпорация – государство». Так ли это?

Константин Бабкин: Совершенно верно, конечно. Если John Deere придет и будет из российских комплектующих производить здесь свой John Deere, то этот комбайн будет иметь российские преимущества и недостатки. Народ, государство и фирма – это один организм. Продуктом его является комбайн или самолет. Если организм под названием «Россия» больной, то и самолеты получаются не летающими, кривые или вообще не получаются.

Максим Калашников: Если в Российскую Федерацию привезти Toyota, John Deer, Boeing, что с ними будет?

Константин Бабкин: Понятно, что будет. Не идут они сюда, ведь они знают, что здесь будет.

Максим Калашников: Нет, они сюда добровольно не придут, но предположим, что их перенесли сюда. Тогда Boeing, я не знаю, превратиться в Сухой «Superjet»?

Константин Бабкин: Конечно, если Boeing придет сюда… Они здесь создают фиктивные сборочные производства, какие-то сервисные производства, которые минимальный объем операций производят, но большие реальные деньги не вкладывают. Не создают тысячи реальных мест, потому что это будет дороже и менее интересно.

Максим Калашников: Может быть, на осень предусмотреть все-таки попытку для проведения мероприятия для некой целевой аудитории и вытащить самые активные элементы из промышленности, потому что дальше этот маразм терпеть нельзя.

Константин Бабкин: Обязательно, это будем делать. Наверное, где-то на октябрь это мероприятие надо проводить, все это выносить на общественное обсуждение. Экономический курс они совместно проводят. Либерально они управляют нашей экономикой. Как-то интересно, действительно, белые либералы ходят с белыми ленточками против власти, но на самом деле это одно и то же. Либералы говорят: «Надо побольше привозить сюда иммигрантов, русские разучились работать – это уже умирающий субъект или даже объект уже, надо побольше иммигрантов». Власть это делает. Хотят не просто трудовых иммигрантов сюда вводит, а говорят, что надо уже чтобы они здесь поселялись, не надо с них требовать русский язык, чтобы они знали. Давление на нас идет и здесь. Вот этого искусственное противостояние власти и либералов, мне кажется, что на самом деле его нет, во многом это симулирование.

Эпилог. Передо мной на столе вещи русского, советского производства. Буквально то, что я нашел у себя дома. Калькулятор «ЭЛЕКТРОНИКА МК 35» — ему уже четверть века. Фотоаппарат «ЗЕНИТ — 8» 1970-го года производства, все на ходу, все работает, кстати говоря. Наконец, приемник «SOKOL», он даже шел на экспорт, здесь даже есть короткие волны, а не только FM или средние и длинные волны.

Рождается законный вопрос: почему четверть века назад Советский Союз мог делать все то же самое, что и Запад, что и заграница, а сегодня отечественных товаров в магазине днем с огнем не сыщешь. Я уже не говорю о калькуляторах или приемниках. Вы попробуйте найти хотя бы чугунную сковороду.

Вы знаете, я вырос в мире, который был наполнен вещами отечественного, русского, советского производства. Так почему же через 20 с лишним лет спустя с начала так называемых радикально рыночных реформ мы не поднялись вверх, а скатились далеко назад, опустились вниз. Ведь на самом деле Российская Федерация не выдерживает сравнений с другими странами. Вспомним, с 1968-го года по 1988-й год в условиях военной диктатуры Южная Корея, которая в 1968-м году по ВВП на душу населения уступала Северной Корее, превратилась в мощную научно-промышленную державу с очень развитой электронной промышленностью.

Почему всего лишь за 20 лет – с 1965-го года по 1985-й год – Сингапур под предводительством диктатора Ли Куан Ю из страны третьего мира перешел в разряд стран первого мира с достаточно мощной промышленностью. Наконец, мы видим Китай. Мы можем сравнить 20 лет – между 1980-м годом и 2001-м годом – накануне его вступления в ВТО. Китай из безнадежно нищей страны, которая все глубже проваливалась в нищету, превратился в высокоразвитую страну, развивающуюся, идущую вверх. Российская Федерация скатилась вниз и теперь она отстает не только от остального мира, но и от Советского Союза четверть вековой давности.

В генеральном плане ответ нам известен. Так называемая либерально-рыночная политика в принципе не совместима с жизнью отечественной индустрии. Она вообще не обеспечивает никакого развития, а обеспечивает лишь деградацию.

Общий ответ на вопрос нам ясен. Видимо, либерально-рыночные и капиталистические реформы в их российском виде не совместимы с существованием отечественной индустрии. Действительно, это слишком генеральный ответ на очень сложный вопрос. Более детальные ответы, надеюсь, мы поищем в следующих передачах.
ФАЙЛ
Имя файла: Либерализм - враг национальной промышленности.mp4
Размер файла: 430 MB
Длительность: 37mn 23s
Общий битрейт: 1 608 Kbps
Видео: AVC, 1280x720 (16:9), 25.000 fps, 1 414 Kbps (0.061 bit/pixel)
Аудио: AAC LC, 44.1 KHz, 2 ch, 192 Kbps, VBR

Screens: